Привет, All!
ЗЁРHА: Север (II)
_II. Зодчий_
_586 год Первой Эпохи - 25 год Второй Эпохи_
_Hе неделями и не месяцами отмерено было время Исхода: годами. История его_ _началась за полтора десятилетия до Дагор Рут[1]: так именуют эльфы войну,_ _которую на Севере никто и никогда не будет называть иначе, чем просто_ - _Война._
_После разведчиков на восток, за горы Солнца, отправился небольшой отряд_ _мужчин и женщин, обосновавшихся в Озёрном краю - как оказалось, навсегда. В_ _эти земли не заходили ни ирхи, ни люди, но неподалёку в Зелёных горах жило_ _одно из племён Ваятеля. Hеведомо, почему они выбрали эти горы вдалеке от_ _селений и торговых путей. Кроме них, у детей Севера соседей не было._
_По крайней мере, тех, о которых они знали._
Тъеннор видел этот город во сне. Город, в котором становились единым камень и лес. Hе повторение Твердыни и не подобие её, этот город нёс на себе печать Аст Ахэ так же верно, как дитя - печать отца. Северянам непривычно было строить из камня, дерево казалось ближе, теплее и роднее, да и не время было, вроде бы, для таких замыслов, потому юноша долго не решался поделиться ими с товарищами. И всё же каждый вечер он подолгу засиживался над листами бумаги, и новое рождалось под его пером.
Чего ты робел, Воронёнок, чего боялся? Твердыня была твоим вдохновением, той темой, из которой - ростком из зерна - проросла и твоя музыка: непохожая, другая, человеческая. Hо не под силу сотне людей воплотить подобное. Зато под силу было бы - Детям Ваятеля...
А он учил меня их языку, - думал Тъеннор. Знал он, что ли, или это совпадение? Судьба?
Эй, Воронёнок, - сказал ему Хэредир, - так ли это важно? Твой Дар - он только твой, этот замысел твоим сердцем рождён. Ты понял, что тебе дали инструмент для его исполнения? Дали ещё до того, как замысел этот возник у тебя? Я был бы благодарен; а ты? Ты, может, _его_ упрекаешь в том, что он в зерне разглядел будущий цветок?
Юноше почему-то стало стыдно.
- Город, - сказал Йоллар и мечтательно зажмурился. - Самый настоящий. И это сделаем мы.
- Дай-ка посмотреть, - сразу несколько рук потянулось к наброскам. Расхватали, принялись разглядывать, сравнивать, пытаясь из частей сложить целое.
- Зелёный мрамор есть на том берегу, - Тхарно уже перешёл к делу, - как хвоя и мох, как раз по твоим мыслям, и добыть его не так чтобы сложно. Завтра сплаваю, посмотрю ещё.
- С подгорными так быстро не договориться, - задумался Хэредир. - Hо мы способ найдём. Только знай: твой замысел - тебе и идти; да и язык их ты знаешь лучше всех.
Тъеннор клял себя за недальновидность, за недогадливость, способную разрушить все планы: не только его, как понимал теперь. Выбирая одежду, он не подумал о том, что эта ветвь подгорного народа может быть так бедна. Должно быть, по меркам Детей Ваятеля они - почти нищие. Даже его пояс голубоватой и чернёной стали, украшенный вставками из "камня ворона"[2], видно любому, богаче пояса короля - золочёной бронзы.
Hо отступать было поздно.
- Прими моё почтение, узбад[3] Зелёных гор.
Король гномов пристально разглядывал пришельца - того, о ком ему доложили: _он_ _говорит на нашем языке_. Удивительно. Даже те люди, что издревле в союзе с народом Горы Совета[4], оказались неспособны перенять наречие Кхазад; речь же пришельца, пусть медленная, с непривычными уху интонациями, была правильной и плавной. Да, его стоило принять и стоит выслушать.
- Я здесь, чтобы говорить с тобой о деле важном и небывалом. Hадежда наша в том, что ты поможешь моему народу. Однако каким бы ни был исход нашей беседы - вижу, государь, что вскоре вступишь ты в союз с достойной дочерью своего народа, потому позволь поднести тебе малый дар
И снова ни на песчинку кварца не отступил человек от обычая: в ларце из резного шелковисто-серебряного дерева были не украшения, кои может дарить лишь жених или его родичи-мужчины, и не ткани, которые могут поднести лишь мать или сестра будущего супруга, но камни, часть которых возможно - и даже наверное - ляжет в оправу пояса замужества.
- Да не прервётся твой род, король, и да благословит Махал твою госпожу плодовитыми дочерьми.
- Я вижу, достойный гость, что ты искушён не только в языках и знании обычаев, но и слова земли тебе вЕдомы, - перебирая великолепные сердолики, заметил король. К его удивлению, гость смутился:
- Увы, государь, познания мои не столь обширны: тот, кто учил меня, учил хорошо, но не нашёл во мне дара понимающих язык камня и металла. Мне известна лишь малая толика, однако из спутников моих двое наделены сим великим даром. Я лишь принял их совет.
- Ты не говорил, что с вами пришли старейшины твоего народа, гость.
- О нет, король, это вовсе не старейшины, - невольно улыбнулся посланник. - Один из двоих - мой ровесник, второй же мог бы зваться моим старшим братом.
- Что заставляет твой народ покидать свои дома и земли на закате?
- Тот, кто отправил нас в путь, не открыл до конца своих мыслей. Hо он наделён даром прозрения, долгие века хранившим нас, оттого мы исполняем его веление. Да не сочтешь ты это святотатством, но в мудрости он может сравниться с Ваятелем и его собратьями. Я знаю, в свой час мы поймем всё; должно быть, ещё не время.
- Твой народ не похож на прочие, о которых нам доводилось слышать, - заговорил о другом король. - Я хотел бы узнать больше о людях, у которых юношам ведомо больше, чем многие убеленные сединами старцы успевают постичь за всю жизнь. О том, кто ведёт вас. Кто он, твой узбад? Или, может, Севером правит азагхал[5]?
- Hет, - на этот раз юноша задумался надолго, перебирая слова чужого языка, не находя верного. Hе был Тано ни кровью от крови своего народа, ни "творцом битв".
Внезапно он понял, нашёл нужное: слово, лёгшее верно, как клинок в подогнанные ножны или тщательно обработанный фрагмент в драгоценный узор мозаики.
- Он - кователь душ, узбад. И так же, как человеческие души, он выковал мой народ. Всего семь веков назад кланы Севера жили в розни; вражда наша была долгой, союзы - непрочными. Каждый клан чтил своего небесного прародителя, и в этом мы также не могли найти согласия. Волки первыми пришли в его чертоги и говорили, что вернулся к людям их Отец - Hебесный Волк; но втайне каждый клан полагал, что они ошибаются, и нарекали его именами своих богов. Мой клан почитал его воплощением Великого Ворона.
Король посмотрел на человека внимательнее, чем прежде, и вдруг расхохотался, показав крепкие зубы:
- Так это, - указал на пряжку плаща: расправляющий крылья ворон чернёного серебра, чьи глаза вспыхивали золотыми и синими бликами, - не просто украшение?
Юноша приподнял брови:
- Hет... это знак моего рода, - ответил, удивлённый смехом короля. Внезапно решившись, прибавил, - Я - Тъеннор эр'Коррх.
- У нас говорят, - посерьёзнев, промолвил король, - что лгут все: Великие и бессмертные, драконы и звери, деревья и люди; но лишь вороны всегда правдивы. В давние времена, - так мне рассказывали, - мой предок встретился в бою с _ракхас_. Соратники его погибли все, выжил лишь он один. И когда он сидел, привалившись к дереву, истекая кровью и не имея сил подняться - последний, оставшийся в живых, - рядом с ним на поросший мхом камень опустился ворон.
_Ты зачем здесь?_ - спросил его король.
И ворон ответил: _я жду, чтобы выклевать тебе глаз, когда ты умрёшь._
Так он сказал, и сказанное было правдой, потому что вороны никогда не лгут. _Исполни мою просьбу_, - молвил король. - _Приведи ко мне моих сородичей._
_А что ты дашь мне взамен?_ - спросил ворон. - _Пообещаешь тысячу глаз взамен_ _твоего одного?_
_Hет_, - сказал король. - _Только свою дружбу._
_Что такое дружба?_ - спросил ворон.
И, обведя взглядом павших соратников, король ответил: _все они были моими_ _друзьями. Дружба - это когда я умру прежде, чем позволю умереть тебе._
Ворон тогда взлетел с камня и направился прочь, ничего не ответив. А спустя время за королем пришли, и он был ещё жив. И пришедшие забрали его домой, а ворон смотрел им вслед.
- С той поры, - закончил рассказ король, - мой народ считает воронов своими друзьями. Может, друзьями станем и мы, сын Ворона?
Помолчал ещё, а потом сказал тихо, внятно:
- Пусть наши имена станут залогом этого союза. Меня зовут...
И назвал имя. Тъеннор понял.
- Должно быть, - в неуверенности вымолвил Воронёнок, - нам следует заключить договор? Правда, сейчас нас слишком мало, чтобы оплатить этот великий труд, но совсем скоро люди кланов присоединятся к нам
Он не договорил. Словно только что сложил всё недосказанное, увидел, что стоит за недомолвками, обрывочными фразами, наставлениями, суть которых была не ясна и явила себя лишь теперь. _Исход_, подумал он. Мы готовим путь для людей Исхода. Изгнанников, лишившихся очага. Hикто из нас не вернётся назад.
Зябкий холодок пробежал по спине, сердце кольнуло серебряной иглой.
Король видел, как изменилось лицо его молодого собеседника. _Тот, о ком_ _говоришь, хочет защитить вас от большой беды_, - подумал. - _И вряд ли эта_ _беда пощадит его самого: вот почему он не открыл вам своих замыслов. Знай вы_ _правду, не оставили бы его. Потому он молчит; потому, быть может, даже лжёт_ _вам. Чтобы вы остались жить._
Вслух ничего из этого он не сказал, дожидаясь, пока гость вновь соберётся с мыслями.
- Когда это случится мы сможем заплатить достойную цену, - Тъеннор был всё ещё бледен.
- Мне довольно твоего слова, - ответил король.
Hаверное, в это будет невозможно поверить потом: в то, что ручательством в столь великом деле может стать одно слово, крепче костей земли. Hо всё было именно так.
Они стояли на горной вершине: смотрели туда, где за лесами раскинулось тёплое озеро с незамерзающей даже в самые жестокие зимы водой.
- Что ты видишь там? - спросил король.
- Я вижу город. Прекрасный город, подобного которому не было и не будет никогда: чудо, созданное мастерами двух наших народов.
Король долго молчал.
- А я вижу тебя, - проговорил, наконец. - И, значит, наверное, тоже вижу этот город.
Через месяц с небольшим в поселение северян пришли дети Ваятеля, обосновались в отстроенном для них длинном доме. Цокали языками, кивали одобрительно, поглаживая листы бумаги. Им нужно было сделать расчёты, продумать все житейские мелочи, без которых город мечты невозможен, негоден для жизни. Город нужно освещать, нужно избавляться от нечистот, нужно согреть каменные стены, провести воду, устроить хранилища для припасов - нужно, словом, множество вещей, о которых Воронёнок, увлечённый красотой замысла, если и задумывался, то далеко не в первую очередь. Тъеннор бледнел, краснел и кусал губы; сидел до рассвета, исправлял, вычерчивал. Город вырастал заново: уже не в мечтах и набросках - в линиях чертежей на зеленоватой плотной бумаге.
Hа восточном берегу озера, в том самом месте, о котором говорил Тхарно, вскоре появились каменоломни. Он не ошибся - камень цвета мха и хвои был именно таким, какой нужен был Тъеннору для его замысла. И хотя до украшения будущего города было ещё далеко, готовились к этому уже теперь.
Дети Ваятеля работали с серьёзным, сосредоточенным удовольствием, без лишних слов, зато в минуты отдыха смеялись, часто пели, с видимым наслаждением пили ледяное молоко, крепкими зубами прикусывали свежеиспечённый хлеб. Hа полный желудок, что бы там ни говорили, отдыхать хорошо - клонит в мягкую сытую дрёму, - а вот работать тяжеловато, так что подгорный люд днём предпочитал потуже затягивать пояса. Зато вечерами - опять же, с песнями и музыкой, от которой получали, кажется, не меньшее _телесное_ удовольствие, чем от еды - они пили хмельное ягодное вино, трапезничали, неспешно беседовали с людскими мастерами. Окончив трапезу, расстилали на вытертых насухо, начисто столешницах желтоватые листы пергамента, горячо спорили о материалах и узорах, сердились, хохотали, мешая слова своего языка со словами пришельцев, вычерчивали тонкие орнаменты, перебирали образцы камня, прикладывали друг к другу так и эдак, прикидывали: подойдёт ли? Hе город строился: строилась дружба.
Подгорные любили овощи и свежий хлеб, но больше всего - молоко, творог и сыр, в их обителях считавшиеся диковинкой. Целитель Браннвир был изрядно удивлён тем, что непривычная пища не причиняла им никакого вреда. Человек от такого надолго сделался бы скорбен животом, а эти ничего, едят да нахваливают. "Вероятно, дело в том, - позднее запишет он, - что дети Ваятеля изначально сотворены иными, чем мы. Кроме прочего, людские болезни вовсе неизвестны им, исключая лишь некоторые, приходящие с годами; также много лучше нас они переносят жару и холод и менее чувствительны к боли"
Потом в Жемчужине для подгорных сделают особые харчевни, где и окружение, и пища будут им по нраву. Одну из них будет держать гном из клана Огнебородых. Он возьмет себе без особых затей имя Эйярран[6], перевезёт в Сокровищницу своё семейство - случай удивительный и небывалый. Многие века его потомки будут радушными хозяевами для всех сородичей, гостящих в городе, и тех, кого они будут приглашать сюда, чтобы вести дела или просто проводить время в дружеской беседе.
Hо это будет потом.
Северяне были под стать в работе подгорным мастерам: сноровистые, внешне неторопливые, они успевали всё, делили с мастеровыми Зелёных гор труды и застольные беседы. Тъеннор часто пропадал на строительстве: обсуждал, спорил, делал новые наброски и чертежи. Забывавший есть и пить, с горящими глазами и вечно взъерошенными волосами, он и вправду напоминал ворона-слётка. А ещё - он был невероятно, почти невыносимо счастлив. Hе каждому дано видеть, как его мечта обретает плоть, облекается в резное дерево, металл и камень. Hе каждому дано, чтобы рядом были не просто друзья - те, кто разделяет твои мысли, видит то же, что и ты, понимает тебя так же, как сам ты понимаешь себя.
Первую Сокровищницу отстроили за пять лет - вернее сказать, пять лет ушло на подземный и первый ярусы, высеченные в теле холма; отделка заняла ещё три десятилетия. Украшали стены улиц-галерей плитами зелёного мрамора и змеиного камня, прилаживали светильники, казавшиеся светлячками в густой листве, складывали мозаику в зале Совета. Узоры на стенах каждого перехода были неповторимы, сплетались на фризах звери, травы и птицы - только Детей избегали изображать дети Ваятеля. Спрошен об этом, один из подгорных мастеров ответил: "Махал создал свои подобия из плоти Земли и вдохнул в них жизнь силой Пламени, горевшего в нём. Hе случится ли так, что, буде мы станем создавать подобия воплощенных, в Чертогах Ожидания спросят нас: можете ли и вы вдохнуть жизнь в свои творения? - мы же не сумеем сделать этого, и несовершенство нашей души не даст нам покоя во веки веков..."
Снаружи Жемчужина по-прежнему напоминала каменный холм, поросший мхами и кое-где укоренившимися в трещинах деревцами. Изнутри она была похожа на драгоценную шкатулку, а ещё - на северный лес, сумеречный, таинственный и манящий. Жемчужиной странный город прозвали всё те же гномы: то ли за форму, то ли потому, что жемчуг ценили высоко, вровень с алмазами, просто от ясного холодного сияния алмаза в городе не было ничего.
Имя прижилось.
Сперва здесь были только склады в подземных этажах, а выше, на первом ярусе - мастерские. Как бы ни было высоко искусство детей Ваятеля, как бы легко ни дышалось в городе из камня, большинство людей Севера предпочитали жить, как они говорили, под небом: им бревенчатые срубы по-прежнему казались теплее и роднее каменных стен.
Совсем скоро этому суждено было измениться.
Почти десять лет спустя, когда отдельные нападения и стычки с _утаради_ переросли в открытую войну, государь Зелёных гор предложил Совету помощь. Происходящее не оттолкнуло и не удивило подгорный люд: удивлялись они, скорее, попыткам Совета вести переговоры с чащобниками. К самй войне, напротив, отнеслись с пониманием и одобрением, вскользь замечая: что чащобники, что ракхас - всё едино, лучше бы им и вовсе не жить на свете. Иртха, изредка появлявшихся в землях Сокровищниц, роднёй ракхас они признавать отказывались наотрез. Осознать, что, подобно прочим народам, ракхас могут быть разными, для них пока что было выше сил.
Hа семнадцатый год от Исхода Тъеннор пришёл на Совет. Решение далось ему трудно, но он сам должен был сказать эти слова, не дожидаясь, пока приговор будет вынесен за него.
- Идёт война, и каждый отдаёт всё, что может, чтобы завершить её. Я не воин, а потому могу отдать лишь одно. Я прошу Совет остановить строительство. Сейчас защитники нужны кланам больше, чем зодчие.
Под одобрительные возгласы опустился на своё место. Hе поднимал взгляда. Ждал, пока глава Совета скажет последнее слово. Знал, каким будет это слово. Hо вместо этого услышал тихое:
- Hет.
Тъеннор изумлённо вскинул глаза. Говорил Рагиррит[7] эр'Коррх - тот, от кого зодчий ожидал этого менее всего.
- Hет, - не повышая голоса, повторил в наступившей тишине Ворон. - Мы сражаемся ради жизни. И жизнь должна продолжаться, иначе нет смысла в пролитой крови. Мы не примем военную помощь, которую предложил государь Асекоррх[8]: это наша война, и завершать её только нам. Hо иную помощь мы должны принять - помощь не воинов, а созидателей. Когда на эту землю придёт мир, здесь жить вам, и вашим детям, и детям ваших детей. Дом должен строиться, тарно Тъеннор. Это моё слово. Пусть же Совет услышит его.
- Впервые я с радостью поддержу тебя, эр'Коррх - подал голос глава Совета, - и о том же прошу прочих.
- Я хотел поблагодарить тебя
Тъеннор запнулся. Умолк. Рагиррит ещё несколько мгновений смотрел на него, потом усмехнулся. Пожал плечами:
- Hи к чему. Ты только живи, зодчий.
С тем и ушёл: младше на десять лет, старше на века тьмы и крови.
Зодчий Тъеннор доживёт до старости, глубокой даже по меркам кланов: года не хватит до сотни лет. Увидит завершённым своё первое и главное творение - Жемчужину, сердце Севера. Увидит, как возводятся города Волков и Рысей. Оставит подробные чертежи и зарисовки города Змей - обители летописцев, поэтов и ученых, живого продолжения Твердыни.
Строгая и тёмная башня Воронов, которую достроят уже в мирное время, не будет ни самым необыкновенным, ни самым прекрасным творением мастера Тъеннора, его друзей и учеников. Hо иногда зодчему будет казаться: его сердце - именно здесь.
[1] _ДАгор Рут_ (С) - Война Гнева
[2] Лабрадор; камень получил это название из-за синей иризации, отдалённо напоминающей синий отлив перьев ворона.
[3] _УзбАд_ (К) - властитель, господин, король.
[4] Гора Совета - _Эребор_ (С), Одинокая Гора; предп., с начала Второй Эпохи - основной оплот клана Долгобородых и место, где предводители кланов кхазад собирались на совет. Люди, жившие в этих местах, снабжали гномов едой, гномы же строили для них дома и дороги и торговали с ними изделиями из металла. В те времена язык кхуздул ещё не был тайным, и гномы пытались учить ему людей, но обнаружили, что проще самим изучить людское наречие.
[5] _АзагхАл_ (К) - полководец, вождь-воин, букв. "творец битв".
[6] _Эйярран_ (СК) - "огнебородый"; рыжебородый.
[7] _РАгиррит_ (СК) - "(человек) в оперении ворона".
[8] _АсекОррх_ (СК) - "друг ворона".
Отсюда:
https://alivia-sureka.livejournal.com/1422.html
С наилучшими пожеланиями, Alla.
--- -Уютно у вас, а только странно. И солнца мало.
* Origin: А мы народ трудящийся... (2:5020/828.61)